Как предавали Родину: рассекреченные архивы ФСБ

«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

НАЧАЛЬНИКУ
2 УПРАВЛЕНИЯ НКГБ СССР
тов. ФЕДОТОВУ.
Гор. Москва.

…Начальник Новохоперского РО НКГБ Воронежской области старший лейтенант госбезопасности товарищ Н. выявил, разоблачил и арестовал немецкого агента-парашютиста Г. Б. И., кличка «ВОРОНОВ», в августе месяце окончившего Варшавскую школу немецкой разведки и в ночь на 20 августа 1943 года заброшенного в тыл СССР в районе города Рассказово Тамбовской области. 18 октября 1943 года Г. появился в Новохоперском районе, вскоре женился на своей знакомой по детдому гр-ке Б. З. А., у которой и поселился».

***

«Г. передан в «СМЕРШ» ОРВО.
В связи с тем что начальник Новохоперского райотделения НКГБ товарищ Н. проявил инициативу и бдительность в разоблачении и аресте Г. — просим представить его к награде медалью «За отвагу» (…)

Начальник управления НКГБ по Воронежской области
полковник госбезопасности Прошаков.
Февраль 1944 г.
Гор. Воронеж».

Между этими двумя отрывками – шесть страниц текста, набранного на печатной машинке. Такие тексты в чёрно-белых кинохрониках выплывают из-под коготков дымящей папироской машинистки. Я закрываю глаза. Пальцы горят: «Ты – касаешься – истории».

***

Это – копия уникального документа Великой Отечественной войны, в те годы засекреченного, как и большинство материалов советской контрразведки. 77 лет доклад главы Управления Народного Комиссариата (Наркомата) Госбезопасности по Воронежской области Иустина Григорьевича Прошакова начальнику  второго Управления Наркомата Госбезопасности СССР Петру Васильевичу Федотову хранился в исторических архивах под грифом «секретно». А теперь мы с вами в числе первых узнаём его содержание.

Настоящие имена, фамилии, отчества фашистского агента и начальника Новохопёрского райотдела НКГБ по Воронежской области засекречены до сих пор, нам раскрывают лишь инициалы и «клички»: шпион «Воронов» – Г. Б. И., новохопёрский чекист – Н., «резидент «Защитник».

Документальную орфографию и пунктуацию – сохраняю.

«Разведать промышленность и воинские штабы»

Из материалов следствия по важнейшим делам о розыске агента-парашютиста Варшавской школы «Воронова».

«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
докладная записка
об агентурно-оперативной работе управления НКГБ
по Воронежской области
за февраль 1944 года

«Воронов» был выброшен на парашюте южнее города Рассказово Тамбовской области в ночь на 20 августа 1943 года. Парашют ему не удалось спрятать, так как опустился он на дерево, чтобы освободиться от парашюта, ему пришлось перерезать стропы

С целью легализовать своё присутствие в Рассказово, «Воронов», одетый в форму старшего лейтенанта Красной армии, переночевав в лесу в 2 километрах от места приземления, утром пошёл в Городской совет, где спросил, не проживает ли в Рассказово его семья, эвакуированная из Воронежа. В Горсовете «Воронову» выдали социальную справку, что в Рассказово его семья не проживает (…)»

…Что происходит дальше? А дальше — старая песня об одной из двух главных русских бед. Заручившись через ложь и маскарад ключом ко многим дверям — соцсправкой, — липовый солдатик преспокойно шпарит пешком прямиком в Тамбов. Чтобы выполнять полученные им, как фашистским шпионом, задания…

…Из материалов следствия:

«…В Тамбове разведать, есть ли анилиновая промышленность, если есть, то где она расположена; какую площадь занимают Тамбовские артиллерийские склады, имеются ли подземные погреба; производит ли ремонт бронепоездов Тамбовский вагоно-строительный завод, сколько рабочих, работают ли на заводе китайцы и монголы.

Также по Тамбову было поручено разведать наличие воинских частей и соединений. Собрав такие данные по Тамбову, я обязывался переехать в Мичуринск, где мне поручалось выяснить программ паровозно-ремонтного завода, наличие воинских частей и анилиновой промышленности. Из Мичуринска я должен был следовать в Воронеж, где обязан был выяснить, какая восстанавливается промышленность и какие имеются штабы воинских соединений. Из Воронежа я обязывался переехать в Лиски, где должен был выяснить количество эшелонов, идущих на запад, с каким грузом».

«Отпустили без обыска»

И наша Воронежская, и Тамбовская губернии в то время входили в один Военный округ – Орловский. Кто знает, чем бы аукнулось фронту выполненное шпионом задание.

По дороге в Тамбов немецкий агент – цитирую докладную записку «…в поле натолкнулся на разыскивающих парашютиста (то есть именно его. – Авт.), которые задержали его, потребовали документы. «Воронов» пред’’явил отпускное удостоверение /выданное в связи с ранением, поддельное/ и на вопрос, как он попал в Рассказово, сказал, что приезжал справиться о семье и в доказательство…» …

И в «доказательство» «пред”явил» ту самую бумажку из Горсовета города Рассказово. «Воронова» – отпустили. Отпустили, как сообщает докладчик, без обыска. А если бы обыскали «раненого»… О-о-о-о… сколько же всего хранили его потайные карманы:

«…поддельные воинские документы и несколько десятков чистых бланков удостоверений, командировочных предписаний, продовольственных аттестатов, отпускных удостоверений, справок о ранениях, удостоверений о награждении медалями и орденами. Заполненные документы были действительны на настоящее имя «Воронова» — Г. Б. И., уроженца Глубокой Ростовской области, из семьи репрессированного советской властью, члена ВЛКСМ…»

… Вот мы и подходим с вами к самой болезненной, кровоточащей линии этой истории. Человеческой линии. Трагической. По ней прошла не одна сотня советских семей. И скажу честно: я для себя пока не решила, имею ли право этих людей судить. Они уже осуждены и наказаны по законам военного времени. А я буду следовать военно-следственной хронике о том, как предавали Родину.

Был завербован в шпионы женщиной

Г. Б. И. – советский человек, донской казак, родился в посёлке при станице Глубокой Ростовской области в семье военного инженера. Биографию «Воронова» в деталях изложил резидент «Защитник», узнав её лично при допросах  шпиона.

Отец Г. осуждён по 58-ой статье в 1933-м – за то, что у него похитили секретные чертежи – заключён в Ветлужские лагеря (Вятский исправительно-трудовой лагерь или ВятЛаг – один из крупнейших исправительно-трудовых лагерей в системе Главного управления лагерей (ГУЛАГ). Официально образован 5 февраля 1938-го, хотя первые бараки для осуждённых начали появляться ещё в 31-м, и просуществовал вплоть до развала СССР. Располагался, в основном, в Верхнекамском районе Кировской области. Уже через год после основания там оказались порядка 21 тысячи человек).

А в том же, 33-м, отец Г. году умер. Без матери Г. остался ещё 5-летним ребёнком – отчего умерла она, не известно. И в 13 лет  наш будущий предатель становится круглым сиротой. Из близких родственников – только бабушка.

Судьба мальчишки похожа на судьбы тысячи советских сирот из той страшной подворотни нашей истории: четыре месяца беспризорничества, потом – четыре года в детдоме. Именно через детский дом в уездном городе Новохопёрске обрёл он свою вторую «малую родину» на воронежской земле.

После – училище при заводе имени Коминтерна в Воронеже: до второй половины 1938-го, затем – работа шофёром на сахарном заводе в Рамони.

В 1939-м – призыв в Красную Армию, на советско-финскую войну водителем. В апреле 1940-го – дембель, возвращение в родной ростовский посёлок при станице Глубокая и – головокружительная карьера. Секретарь Райкома комсомола, назначение в Центральную Сберкассу станицы Каменская, «по рекомендации Райкома в целях укрепления финорганов», где укрепляет эти «органы» до 22 июня 1941-го. В тот день – первый день Великой Отечественной войны – Г. Б. И., советский парень 21 года, добровольцем уходит в ряды Красной Армии.

Г. как надёжного советского солдата, зачисляют в 16-ю отдельную морскую десантную бригаду и направляют на Балтийский фронт политруком роты. Через пять дней командир роты погибает в бою. И политрук Г. получает его должность. Геройствует, получает в одном из сражений тяжелейшие ранения. После госпиталя его направляют в Ростов – в отдел кадров штаба Северо-Кавказского военного округа (СКВО)…

И с этой точки начинается чудовищная трансформация «человека на войне», злокачественное перерождение в предателя.

Из доклада Иустина Прошакова товарищу Федотову в Москву:

«…Находясь в Ростове, в пьяном виде Г.Б.И. избил лейтенанта госбезопасности...

в беседе с работником особого отдела Д. в пьяном виде в порядке хвальбы и издёвки над бдительностью политорганов назвал себя шпионом, в связи с чем был арестован Особым отделом НКВД, содержался под стражей с октября 1941 года до половины января 1942 г., был осуждён по ст. 169 УК на 10 лет с посылкой на фронт.

Оказавшись в 1127-м Волжском полку 337-й Сталинградской дивизии, в районе Барвенково попал в плен и направлен в лагерь в г. Проскуров, где добровольно записался в организуемый оккупантами 5-й северокавказский легион, назвав себя осетином.

Через некоторое время в связи с поступлением на него заявления о том, что он еврей, был направлен обратно в лагерь в Проскуров, откуда с партией военнопленных направлен в Львов, а затем в Ченстохов, где работал вестовым у зондерфюрера МАЛИСА, а потом был привлечён в Варшавскую разведшколу вербовщицей Б. Н. А. Перед вербовкой он написал письмо Геббельсу с жалобой на тяжесть условий содержания в лагерях, представляя себя в этом письме «борцом против ига большевиков»…»

… 169 статья Уголовного Кодекса РСФСР от 1926 года – это нынешняя 159 «Мошенничество». Интересно, что по официальному тексту того старого УК, который я смогла найти в интернете, наказание-максимум по ней – до пяти лет с полной или частичной конфискацией. Возможно, двойной срок для Г. – особая мера военного времени. Буду признательна, если среди вас, дорогие читатели, есть историки и смогут внести ясность.

А Варшавская разведшкола, основанная с началом Великой Отечественной войны, считалась у фашистов «жемчужиной» по подготовке агентов и радистов из советских военнопленных. Образцовой и показательной. «Ученики» находились в полной изоляции, впрочем, курсы были ускоренными: в среднем от двух месяцев до полугода, зависело от «способностей слушателя». Среди фирменных программ – методичная психологическая обработка. Например, «метод двойного допроса».

Фашистскую обработку наш Г. Б. И. проходит без малого за три месяца – с начала июня по август 1943-го – изучив радиодело, агентурную разведку, организацию Красной армии, топографию.

В ночь на 20 августа 1943-го, как мы уже знаем, Г. Б. И., он же агент «Воронов», самолётом переброшен за линию фронта недалеко от Тамбова со списком «заданий» от фашистского руководства.

Иустин Прошаков, к слову, уточняет: трёхмоторный самолёт поднялся со Смоленского аэродрома, подхватив вместе с «Вороновым» ещё пятерых шпионов. Перед выброской в советский тыл «Воронов» получил в Варшавской школе разведчиков 20 тысяч «наших» рублей, револьвер «Наган», медаль «За отвагу», набор документов и липовых справок, бланков, «которые сжег незадолго до ареста».

***

Я не стану здесь подробно расписывать похождения «Воронова» по бывшей уже тогда Родине. Коротко – несколько характерных ремарок. «Воронову» помогали женщины – новые и прежние любовницы, «давние знакомые». Например, секретарь Райкома комсомола станицы Глубокая по фамилии Ш. по знакомству выписала … нет, не шпиону – а мальчишке Г. Б., с которым росла, характеристику-песню: «из рабочих, член ВЛКСМ с 1936 года, активно участвовал в проведении мероприятий партии и правительства, добровольно выполнял комсомольские поручения, морально выдержан и идейно устойчив».

А ещё, зная слабину русского человека, «Воронов» пил с «нужными красными офицерами и начальниками», рекомендуя себя «начальником контрразведки СМЕРШ», сорил деньгами, раздавая взятки.

И в итоге, нарисовавшись 18 октября в Новохопёрском районе Воронежской области,  «получил доступ к секретным документам». И тем самым – свой смертный приговор.

Молниеносная операция

Чтобы разоблачить, спланировать и организовать арест фашистского агента «Воронова», старшему лейтенанту госбезопасности товарищу Н. (резидент «Защитник») понадобилось около четырёх месяцев
***.
Кто на самом деле стоит перед ним, «Защитник» понял с первого взгляда в октябре 1943-го, когда якобы красноармеец Г. Б. И. показал ему «предписание от командующего Северо-Кавказским фронтом» о назначении его, Г. Б. И., начальником городского военкомата в Моздоке. Шпион «Воронов» даже не представлял,  а в Варшавской разведшколе ему не объяснили, что в горвоенкомы тогда назначались не «фронтами», а «военными округами». «Защитник» знал это прекрасно.

Более того. Искушённый, опытный и настоящий до мозга костей контрразведчик, товарищ Н. на самом деле ЛИЧНО знал мальчишку Г.Б. И. Ребёнка из семьи репрессированного военного инженера, воспитанника Новохопёрского детдома. И, едва взглянув на самоуверенного юнца, что теперь тряс перед ним поддельным документом, вспомнил того сопливого, перепуганного мальчика.

Именно потому, что уже понимал, КТО теперь «тот мальчишка» – «Защитник» в ноябре 1943-го просит начальника 3-ей части РВК по фамилии С. подобрать из «отпускных командиров» (тех, что после ранений) для работы в НКГБ двух человек. При разговоре «случайно» присутствовал Г., и «Защитник» РЕКОМЕНДУЕТ его к себе в сотрудники, после того как у Г. завершится его отпуск по болезни.

А  «Справка об отпуске по болезни» до 1 февраля 1944-го у Г. имелась живописная. Это уже потом, на допросе, он признается, как и чем её «наболел».  Там же, на допросе, он расскажет как на фашистские деньги в Новохопёрске устраивал попойки для командиров сотого Запасного стрелкового полка, к которым втёрся в доверие, выдавая себя «за работника местного НКГБ». Водку ящиками  ему отпускали местные магазины. Ещё бы: как-никак целый «начальник контрразведки СМЕРШ», такому откажи…

Сознается на допросах предатель Г., что за эту водку пускали его и в штаб полка, и в комнату с секретными документами. Называя по фамилиям, должностям и званиям, к кому якобы ходил, кто якобы его пропускал, не проверяя документов. И среди этих названных прозвучал настоящий СМЕРШевский начальник С.

Сознается предатель Г. и как начальник 3-ей части Новохопёрского военкомата, тоже С.,  за 2 литра водки и 2 тысячи рублей пропустил его через гарнизонную медкомиссию, где на «отпускном билете, сфабрикованном самим Г. Б. И.» на бланке от Варшавской разведшколы – цитирую рассекреченный документ – «учинили надпись, подтверждающую ему отпуск по болезни…»
***
 

Чтобы задержать шпиона в Новохопёрске, «Защитник» не только обещает ему работу, но и просит секретаря Райокома партии потянуть с выдачей Г. нужной при приёме на службу характеристики.

Секретарь живо находит благовидный предлог: мол, будет тебе характеристика, но – позже, слишком мало живёшь в нашем районе, в Райкоме тебя плохо знают.

5 февраля 1944-го (едва закончился «отпуск по болезни») Новохопёрская Врачебная гарнизонная комиссия признаёт Г. годным к военной службе, местный военкомат направляет его в Воронеж, в военкомат областной. 

Г. получает для этого не только необходимые документы, но даже ЛОШАДЬ – чтоб сподручнее добраться до ж/д станции «Новохопёрск».

Всё – чисто. По военным инструкциям.

И, прости господи, «выпускник» фашистской школы, едва он оседлал сытую кобылу…

Задержан лично начальником Районного отдела НКГБ тов. Н. (резидент «Защитник»).

... Предвижу вопрос: зачем эти долгие прелюдии и церемонии, ведь понял же с самого начала резидент, КЕМ может оказаться этот «красноармеец Г. Б. И.»?

Именно. Ключевое слово – МОГ.

Как теперь говорят уже современные следователи, одних «кажется» и «мог» для ареста мало. Потому что не ДОКАЗАНО. И это ведь оттуда урок, из советской чекистской школы.

И «Защитник» тянет четыре месяца, усвоив тот урок отлично. И понимая прекрасно: если Г. Б. И. действительно агент фашистов, выпускник Варшавской разведшкола, у того «свои знания». Помните? «Изучал агентурную разведку». И значит, в любой момент может заподозрить, что его раскрыли. Новохопёрский резидент не зря закинул ему самую сахарную наживку: обещанная служба в НКВД открыла перед шпионом бы все тайные двери, и он щёлкал бы свои «задания» как семечки.

Защитник тянет.

Для приёма на службу в НКВД нужна характеристика из Райкома? Так поживи дольше в районе, нужно показать себя, сам понимаешь…

Ещё нужна виза медкомиссии, что ты годен к войне. А какая тебе медкомиссия, бедный раненый солдатик? Отдохни, отгуляй свои честно заслуженный в бою «отпуск по болезни».

И пока шпион «Воронов», уже болтаясь, сам того не подозревая на крючке, пьянствует в Новохопёрске, в наглую насмехаясь над советскими офицерами, его методично ведут агенты резидента.

Когда 5 февраля 1944-го года товарищ Н. заставит обескураженного «Воронова» спуститься с лошади, защёлкнет на запястьях предателя наручники, у него на шпиона уже будет полный компромат.

На языке наших контрраздведчиков – «агентурные данные».  
 

Вместо послесловия

На допросах бывший красноармеец Г. Б. И. – теперь же немецкий агент «Воронов» – пытался привычно врать и изворачиваться.

Что якобы он действительно самый настоящий раненый красный командир с заслугами перед Родиной и наградами. На одном из допросов картинно ныл, якобы хотел стрелять в «Защитника», а после покончить с собой, но – цитирую документ – «растерялся и струсил».

Хватило его на два дня.

Агент «Воронов» не только подробно рассказал о себе – биографию, плен, учёба в Варшавской разведшколе.

Не только сдал всех советских офицеров, которых якобы купил водкой и фашистскими деньгами, помогавших ему любовниц.

Он сдал таких же как он – бывших красноармейцев, пленённых немцами, завербованных фашистской контрразведкой и подготовленных к выброске в Советский тыл.

15 человек, среди них – женщина 33 лет. Голубоглазая блондинка с локонами, пухлыми губами, тонкой талией, невысокой грудью, стройными ногами и шрамом на левой щеке… Портрет его же устами – устами предателя «Воронова»…

***

Немецкий агент «Воронов» после ареста «Защитником» направлен в СМЕРШ Орловского военного округа. После того как из него выжали до капли всю информацию, которую он мог дать, его, скорее всего, казнили. Получил ли награду «Защитник» — мы пока не знаем.