«Самое ценное, что я нашла там, — это муж!»

Елизавете Сошниковой 21 год, она живёт в Санкт-Пе­тер­бурге, куда недавно переехала из Белгорода со своим мужем — курсантом местной военной академии. Оба учатся в медицинском: молодой человек — на военного врача, она — в университете Павлова на факультете лечебного дела. Познакомились ребята во время волонтёрской деятельности Лизы в госпитале. Но обо всём по порядку.

«Мечтала стать полицейским»

Лиза родилась в Волоконовке, первые четыре класса проучилась там, пока её отца по работе не перевели в Старый Оскол. Но последний профильный класс, с уклоном на химию и биологию, окончила всё же в родном посёлке, причём с отличным аттестатом и золотой медалью. С детства хотела учиться по специальности, связанной с военной деятельностью или полицией: оба родителя работают в правоохранительных органах. Дедушка же, не знающий других профессий, утверждал: внучка пойдёт либо дояркой, либо в медицинский.

— Меня буквально засунули в медицинский. Мне не нравилось первые два года, а что может нравиться? — вздыхает Лиза. — Дистанционка, непонятные предметы, от меня все что-то хотят. Я застала и ковид, и СВО. Все четыре года на удалёнке просидела.

Но медицина всё же нашла отклик в сердце — после опыта волонтёрства. По чётким воспоминаниям Лизы, 7 марта 2023-го на 2-м курсе кинули клич: «Девчат, кто хочет в госпиталь пойти?» Девушка мгновенно согласилась, начав помогать в роли процедурной медсестры. Первое время пациенты воспринимали её как практикантку. Было сложно показать, что она ходит туда для помощи, а не с целью научиться чему-то на раненых. Кто-то прямо говорил: мол, «вы используете нас как под­опытных». «Нет, конечно же, нет», — грустно качает головой Лиза от этих воспоминаний.

«Я за эвтаназию»

Из первых воспоминаний о госпитале — еда как благодарность. Провиант пациентам обеспечивают передачками родные или волонтёры. Раньше разрешались даже курьерские доставки. Часть десертов дарили Лизе в знак почтения.

— Пациенты приносили шоколадки, конфеты. А я не ем сладкое. Один это услышал. Подошёл раз с протянутым свёртком: «Это Вам». Спрашиваю, что там. А он: «Копчёная курица!» Я рассмеялась: «Ну ты теперь в моём сердце фаворит!»

В какой-то момент всё изменилось. Начали привозить тяжёлых пациентов, и, хотя в терапии, где работала девушка, таких не было, один случай ей особенно запомнился.

— Мне очень хотелось в реанимацию, и меня туда взяли. Там был мальчик на аппаратах в глубокой коме. Я с ним сидела пару раз, разговаривала вслух, что-то рассказывала. А потом мне позвонили и сказали, что он умер. Я понимала, у него не было шансов: ранение в голову. Осколок прошёлся по всей коре и начался некроз, начал умирать мозг.

В подобные моменты Лиза жалеет, что у нас запрещена эвтаназия. Пациент может лежать под аппаратами хоть 20, хоть 100 лет. Когда у человека отказывают умственные и двигательные центры и он просто лёжит, «моргая глазами», будь у него выбор, считает Лиза, он бы не хотел быть обузой для родных, сам постоянно испытывая боль. По мнению Елизаветы, эвтаназия — «очень нужная вещь в нужных случаях», например, когда пациент парализован или находится на последних стадиях рака. Она рассуждает: «Мне кажется, хуже всего, когда понимаешь, что больше никогда не встанешь».

Потом Лизу определили в хирургию. Было тяжело морально.

— Тебя встречает длинный коридор, а в конце красная бархатная стена и распятый на ней Иисус. Первое, что я там увидела: на каталке парень с оторванной рукой — на фоне Христа. 

Символичная картина в моменте потрясла девушку. Но она привыкла, осознавая: иного выхода нет. Если всё принимать близко к сердцу, то невозможно двигаться в профессии, и ты либо принимаешь это, либо уходишь.

— Медицина и смерть тесно связаны, — разумно замечает она. — Я стала сильнее. Как минимум перестала бояться вывернутых наизнанку частей тела и органов, спокойно хожу на операции. Многих удивляет, что работающие в морге могут невозмутимо чай с печеньем пить. Вот я с операциями так же. Этот опыт на меня сильно повлиял.

Супруга… проспорила

И всё же не обошлось без поворотов судьбы. Причём самых неожиданных и положительных. На вопрос о том, что самое ценное вынесла Лиза из этого опыта, она радостно и без запинки восклицает: «Мужа!» В госпиталь в помощь присылают курсантов из военно-медицинской академии Санкт-Петербурга, обычно на полтора месяца: для них это как оплачиваемая командировка или практика. Парни, будущие военные врачи, работают медбратьями. Им Лиза периодически «отсыпала» что-то из сладких презентов, которыми задаривали благодарные пациенты. Но один из курсантов отличился не только помощью раненым: он забрал с собой в культурную столицу России кое-что ценное… Сердце Елизаветы и её саму.

Это была последняя смена курсантов, которую она застала перед тем, как найти свою любовь и уехать из Белгорода. Лиза вспоминает:

— Один из пациентов, что лечился у меня в мае, вернулся снова. Узнал меня. Говорит: «Врачи поменялись, курсанты поменялись, только ты неизменна», — улыбается Лиза. — Заговорили про мою личную жизнь, и я при всех заявила: «Я никогда не выйду замуж за военного врача!» На что он предложил спор. Я согласилась, позже благополучно забыв об этом. А когда узнала, что приедет новая смена курсантов, то в шутку сказала, что там себе мужа найду.

Так и вышло. Даниил в госпитальных делах был неопытным, и Елизавета взялась его опекать. Ну как «опекать»... В ежовые рукавицы, не давая спуску! И «медбратик» поплыл — влюбился влёт, спустя время и вовсе «пригрозив», что переедет к ней жить. И ведь выполнил обещание: спустя полтора месяца знакомства они начали встречаться.

— В мой день рождения, тогда была предновогодняя пора, я просыпаюсь утром, и он мне говорит: «Я не нашёл твой СНИЛС». На логичный вопрос, зачем ему ночью мой СНИЛС, он отвечает, что подавал заявление в загс. — В этот момент Лиза начинает улыбаться и иронично цитирует себя же: — Я тогда думаю: «Прикольно, конечно, а меня спросить не надо?» В итоге Даниил сделал мне предложение спустя две недели после того, как мы начали встречаться! Никто не ожидал, что жизнь так повернётся. Но так оно обычно и бывает.

«Волонтёрство — это важно»

Говоря о том, что вынесла из периода помощи в военном госпитале, Лиза уверяет, что это был колоссальный опыт, который не получить никогда и нигде, и в гражданской медицине такого не встретишь. 

— Если говорить о волонтёрстве, то это очень важно и круто помогать людям, особенно военным. Им не так важна какая-то материальная помощь, им порой нужно просто выговориться, рассказать о том, что у них происходит в жизни, даже не касающееся военных действий. Рассказать, какая жена классная, какая дочка хорошая — чтобы просто выслушали. И когда понимаешь, что ты хоть немного помог человеку, облегчил его душевные переживания или физические, это здорово. Мне госпиталь даже снится ночами, я безумно хочу вернуться, — искренне делится девушка. — У меня был момент, когда я случайно встретила своего бывшего пациента и он узнал меня, улыбаясь и благодаря. В такие моменты понимаешь, что люди тебя помнят, вспоминают хорошими словами, а значит, ты всё делал не зря.

«Я умею вообще всё»

Дарья Фугаревич родилась в Шебекинском районе в селе Максимовка. Вокальный опыт диапазоном в 11 лет, стаж по законченным классам фортепиано и гитары, множество соревнований в статусах капитана женских сборных всевозможных видов спорта: волейбол, баскетбол, лапта. А ещё — рисунки, песни, проза… Казалось, все грамоты, которые можно собрать, были собраны. Но Даша хотела стать врачом. Поступила не с первого раза, несмотря на красный аттестат, что её — такую сильную и первую кругом — морально подавляло. Сдала ЕГЭ на 160 баллов за три экзамена, пролетела с целевым направлением, поэтому пришлось учиться год в медицинском колледже. Но вторая попытка через год прошла весьма удачно. И уже на первом курсе вуза с платного обучения перевелась на бюджет — с того момента всё и закрутилось. Сейчас студентка Дарья Фугаревич идёт на красный диплом, получает губернаторскую стипендию, имеет портфолио на 130 страниц и хочет быть хирургом.

— Я староста курса и координатор, — рассказывает Даша. — Но и это произошло не сразу. Сначала стала старостой группы и начала потихонечку волонтёрить, пытаться ходить на мероприятия, знакомиться со всеми — в деревне же такого нет.

Благодаря активности Дарью начали замечать. В конце первого курса назначили старостой потока, что в дальнейшем привело к полноценной волонтёрской деятельности. На втором курсе предложили помогать в госпитале в связи с тяжёлой обстановкой. Она, как человек активный и ответственный, сразу откликнулась.

Первый день совпал с днём рождения девушки и запомнился особенно хорошо.

— Спросили, кто хочет в хирургию, но сразу сказали, что возьмут только мальчиков. А я так хотела именно туда! Но меня распределили в пульмонологию. И в первый же день залетает к нам старший медбрат и кричит: «Анафилактический шок!» Мы не понимаем, что происходит, что делать, — восклицает Дарья. — В итоге оказалось, что это был такой пранк — шутка — на проверку. Он говорит: «Представьте, если бы сегодня случилась такая ситуация, а вы не знаете, что делать? Вот, у нас есть специальная аптечка…» Достал её, всё показал нам, сказал распределить роли — кто бежит за врачом, кто делает венозный доступ. А мы даже не знаем, что такое «венозный доступ», мы только второй курс! 

«Бери и учись»

В этот же день медбрат учил студентов-волонтёров этому «доступу» — брать кровь из вены, в качестве «пособия» протянув свои руки. Даша вызвалась первая, и, на её радость, всё сразу получилось. Та самая первая пробирка с кровью до сих пор хранится в шкафчике, в особой «коробке воспоминаний».

Дарья также с энтузиазмом вспоминает о своей первой смене с курсантами из Санкт-Петербурга, которые стали для волонтёров друзьями и наставниками.

— На 23 Февраля мы подарили им металлические значки, подобные тем, которые сами носили на халатах: красивые, с гравировкой института. Они парням очень нравились, и я девочкам предложила сделать такие же в качестве подарка. Парни обалдели, потому что от нас ничего не ждали. Уже на 8 Марта они для нас заказали пульсоксиметры с пропечатанными на них именами. Торт, вино, цветы и пульсоксиметры! — улыбается девушка.

Ребята так сплотились, что один из курсантов перед отъездом принёс в качестве памятного подарка футболки армии России. В конце смены, прощаясь с парнями, девочки «рыдали как белуги», ведь они были в числе тех, кто дал студенткам «толчок», информацию и опыт. Даша до сих пор поддерживает общение с мальчиками, которые интересуются новостями из Белгорода и переживают за её безопасность.

«Людям больно и это нормально»

В ноябре прошлого года мечта Даши-волонтёра сбылась: её перевели в хирургический корпус. Она сразу попала в перевязочную, где был совсем другой уровень.

— Если до были уколы, капельницы и таблетки, здесь уже могли дать и зашить рану, наложить гипс. Мы доставали осколки и штопали головы, ноги, могли отрезать что-то. Как-то мне звонит врач и говорит: «Вы волонтёр? Хотите на операцию?», я сказала, что хочу.

Это оказалась её первая операция. Говорит, она не боялась, пока... её не спросили о волнении. Вот тогда, вспоминает Дарья, и начало трясти. В операционной ей — одетой во множественную медицинскую униформу — было душно. Но стоило начаться операции — страх слетел. Не до него было, да. Все пять часов, что длилась операция, Даша стояла: было стыдно сидеть перед хирургом. С того момента начали учить буквально всему. Военные врачи, серьёзно говорит Дарья, были абсолютно не жадные на информацию. Она затихает. И говорит вдумчиво:

— Много историй из госпиталя… Вот у одного бойца осталось три пальца, а он при перевязке шутит, что теперь будет удобно помогать жене мыть банки — рука пролезет. А вот другому ампутировали ногу — молодой, мальчик совсем, — а он говорит: «Ничего, скоро отрастёт, на свидание пойдём». Они сами себя пытаются подбодрить, и мы так же с ними разговариваем.

Тяжёлые моменты там — это жизнь. Даша вспоминает, как зимой в госпиталь поступил парень. У солдата оказалась гангрена: пальцы ног и стопа были чёрными. Приходит на перевязку.

— Помню, врач прямо сказал: «Брат, придётся ампутировать». И парень начинает так сильно плакать… В жизни такого не слышала. Я положительно отношусь к слезам мужчин, и в тот момент особенно остро прочувствовала, как ему тяжело. Я сама по себе человек сильный. Понимаю, что у всех разный порог боли, понимаю крики людей. Но тогда меня пробрало до дрожи.

Яркое впечатление — ещё один солдат. Миниатюрный мужчина в возрасте с ампутированной ногой и сильнейшим артериальным кровотечением из голеностопа умудрялся сам перетягивать жгуты. Дарья называет это «приспособленностью к патологическому фактору»: кто-то теряет сознание от небольших ран, а кто-то — как этот боец — выдерживает даже страшные кровотечения. Она честно отвечает, что у неё нет восприимчивости к чужой боли, она чётко понимает: это её работа и она должна её делать. В госпитале есть психологи для волонтёров, но девушка считает, что они больше полезны гражданским.

— Я люблю помогать людям, потому что считаю себя частью чего-то важного. Я привыкла быть постоянно в движении, проводить мероприятия, работать с людьми и для людей. У меня такой темп жизни, и я вообще себя нигде не вижу, кроме медицины. Считаю, волонтёрство — это круто! Но есть одно «но». Важно не перетруждаться, помнить о себе. И никогда не проецировать страхи и боль других людей на себя.